Облака расступались и падали. Казались сначала огромными белыми домами или горами, чем-то даже напоминали летающие острова, увиденные им однажды на далёкой планете. Но здесь подобных нет и не должно быть. В Каталоге не было написано ни одного слова, поэтому как-то не верилось. Или верилось, просто не хотелось ждать нового неожиданного подвоха. И без того прокатили – данные этой, как её там, Земли оказались датированными изрядным количеством времени. Всё могло измениться. Это Он понимал.
«На сей раз я хотел бы увидеть что-то спокойное. Отдохнуть. Побыть, как говорят здесь, «туристом». Это слово и ещё несколько разных слов были давно усвоены и вскоре по-своему поняты. Общее представление о планете сложилось, но было неоднозначным. Чего-то ещё не хватало, последнего слова, последней капли, чего-то маленького, но важного, завершившего бы эту картину.
Приземление прошло достаточно хорошо. Выбранное место, именовавшее по-здешнему Балаклавой, было вдали от города. Чужак не хотел, чтобы его заметили, и предусмотрительно выбрал уголок вдали от всех больших центров – им оказался пляж, находящийся неподалёку. Невдалеке небольшая бухта, рядом с нею гора, на которой возвышались зубцы древних разваленных башен, должно быть, представляющих для жителей особенный исторический интерес. Природа, находящаяся вокруг, баловала высокими скалами, зелёными деревьями и приторно-синей водой. Какое-то удивительно спокойствие охватывало уже почти сразу. Умеренная прохлада позволяла выключить режим экстренного подогрева. И можно было идти легко, не уставая под чудовищной тяжестью.
Костюм не был настолько тяжёл, насколько таким казался. Приобретя внешность, характерную для местных жителей, Пришелец вскоре обернулся хрупким белокожим двуногим созданием. Изменения казались не настолько ужасными, и вскоре он даже привык. Шёл, чуть пошатываясь, озираясь по сторонам и медленно приближаясь к стихии. Немного вздёрнутый и восхищённый, Он был здесь всего лишь туристом, жаждущим впечатлений и радости, получившим их все в один миг. Влажный солёный воздух казался чересчур непривычным, на редкость прозрачным и лёгким – атмосфера этой планеты здорово отличалась от Его собственной. Иной мир буквально переворачивал ожидания. И превзошёл их.
Многие такие, как Он, частенько бывали здесь, и не такие, другие, многим нравилось это место. Синие просторы притягивали и манили, ходили из рассказа в рассказ. Так ли всё было – неважно. Но это направило в путь.
Пришелец напоминал человека и как будто бы даже был им. Способность всегда выручала – не делала лишних ошибок. Местные принимали Его за одного из своих, и каждый жил своей собственной жизнью. Впрочем, благодаря ней случались различные случаи… И люди до сих пор не могли поверить в существование и наличие инопланетных гостей. Но ему было как-то всё равно.
…По мере приближения к воде камней становилось всё больше. Специальные сапоги, сотворённые фактически из ничего, оставались сухими и твёрдыми, и поэтому ноги не щекотали колючие камни и не лизал прибой. Было непривычно и непонятно чувствовать на себе это. И каждый раз непривычно. Каждый раз неожиданно. Интересно чувствовать себя другим.
Новые «руки» так же удивляли хозяина. Он трогал ими прибрежные камушки и вспоминал слово «галька». Оно казалось немного космическим, как, впрочем, и многие другие слова, но только по той причине, что в Его родном доме были подобные камни. Были скалы и море. Было ещё много чего.
Но что-то среди пейзажа бросилось в глаза почти сразу. Это спокойное, как будто уставшее море. Оно расстилалось на столько метров вокруг, касалось горизонта и переходило его. Оно лежало и слабо шевелило волнами. Грустные синие капли летели на ноги спутника.
Он вспоминал другие «моря», увиденные на разных планетах. Жидкость умела принимать причудливые и разные формы. Ходить, парить, выстраивать «мокрые» стены. Оно умело веселиться и радоваться, подпрыгивая волнами и кувыркаясь, метаться на месте от злости. А это только лежало и вяло смотрело на мир, было больным. Оно вызывало какие-то жалкие и довольно смутные чувства. Чувства Ему не нравились.
Зайдя по колено в воду, пришелец услышал зов, точнее даже не зов, а шёпот, странный и тихий звук. Он был немного неясным, приглушённым и даже смазанным, как будто искажённым полётом долгих космических лет. Тихим, но всё же отчётливым. Слух инопланетного существа отличался от слуха людского. В шёпоте были печаль и страх, намешанные в равном количестве.
«Сейчас зайдёт и снова начнёт рвать мои волны. Или кидаться камнями. Ну же, когда ты начнёшь? Давай…» - оно как вроде даже подталкивало и одновременно с тем не хотело. Не хотело никого видеть, ничего слышать и ничего ощущать. Не хотело – боялось камней, которые были рядом разбросаны. «Та ли это галька или иное что? - в недоумении подумал пришелец, но у него и в мыслях не было чего-то подобного, страх показался надуманным, причина его – непонятна. – Даже если кто-то и бросит, это – всего лишь камень…» Но мысль он свою изменил.
Ещё одно бормотание моря расставило всё на места. Это живое и мыслящее существо ненавидело своих крошечных жителей. И ненавидело, и любило, не могло определиться, страдало, причём даже от этого выбора.
Оно ощущало укор и одновременно с тем всё прощало. Говорило само с собой, но вот уже столько столетий не верило, что его может кто-то услышать. Тихие бормотания списывали на шелест волн, хотя это был Голос моря. Эмоциям приписывали логичные объяснения, придумав для того всевозможные науки, теории. А всего-навсего не хотели (или не могли) понять суть. Она им была запретна.
«Не подходи ко мне. Лучше уйди!» - шептало обозлённое грустное море. Злиться сил почти не осталось, а зелёно-синей тоски была тьма. Она-то и окрашивала его в этот холодный и немного неяркий цвет. «Не подходи, уходи.» - кричать в полную силу тоже не получалось.
«Погоди… Успокойся. Успокойся, я тебя слышу!..» - сорвалось с почти человеческих губ.
«Да что же надо тебе? Ты… меня слышишь?!» - море замерло, забыв, что такое возможно. Первый или второй раз в его жизни случалось что-то подобное.
«Я слышу.» - спокойно проговорил Он в ответ.
И море стало ещё более тихим. Все волны замерли, остановив свой неспешный и скучный бег. «Слышу,» - снова повторил Он. Одна волна в понимании кивнула и замерла. Снова замерло всё.
«Такого не может быть. Люди не могут…» - море ещё не верило.
А Он понял ошибку, допущенную по большой глупости. В один момент человеческая фигура рассыпалась столбом сиреневых капель, разлилась, смешалась с водой. С этого самого удивительного мгновения и началась, по сути, эта история.
…Что-то неясное и неразборчивое кружилось в невиданном ритме. Вода замирала, вращалась, вибрировала и даже вздрагивала. Она говорила, шептала, или срывалась на крик. В обрывках фраз-предложений звучала и боль, и радость, а кое-где даже песня.
«Я такой же, как ты, поэтому в силах понять. Мы – такие. И, как видишь, я – не человек.»
«Я отдала им всё, старалась изо всех сил, хотела быть тёплой и мягкой, радовала дарами, но всё напрасно… Многое они приняли, ещё большее молча забрали. Они, люди, всё люди… Довели до глубокого отчаяния.»
«Приняли и забрали, не соизволив даже поблагодарить?..»
«Какой же там будет ответ?»
Море качнуло волной, а после покрылось пеной.
«Это – боль, моя боль, мои слёзы. Не могу я без них говорить. И смотреть не могу, а приходится. Кидаюсь на острые скалы, а ослепнуть никак не могу… Не выходит – судьба не такая. Слишком уж яркое солнце… Нет, я люблю солнце, не хочу наговорить на него… Люблю этих рыб, скалы, берега, отмели, рифы… Я люблю этот мир, но люди меня слишком замучили. Не ценят, не отвечают, не берегут, только мусорят… Есть целые мусорные острова… Но как бросить их, ведь все же они мне, как дети, и место это – мой дом?» - оно жаловалось, пенилось и смолкало. Небольшой шторм разыгрывался напротив соседнего пляжика, ровно напротив него.
«Не могу поступить так, – продолжала морская стихия. – И пересилить себя не могу. Ведь каждый шторм – это боль. Каждое негодование – их вина. Я не волнуюсь, когда на то нет причины… А они думают, всё просто так… Не так просто… Сделали и забыли…»
…Инопланетный разум был слишком удивлён и какое-то время только внимательно слушал. Он внимал каждому слову и зову, но не мог сформулировать мысль. Что-то мешало ему и ей, и это что-то было волнение.
«Значит, не ценят совсем? Им всё равно на тебя? У нас тоже есть моря, но они совершенно другие. Я бы предложил тебе прилететь к нам, но, боюсь, это почти невозможно…»
Море грустило, понимая свою беспомощность, и бороться уже не старалось. Поначалу оно предпринимало попытки, но все они не оправдались – как выплыть из своих берегов, не меняя при этом свою суть?..
«Я могу лишь только попробовать. Сделать самое малое.» - несколько небольших сосудов вскоре обрисовалось словами. Пришелец обещал довести в этих формах воду и отпустить жить в лучший мир…
«Но это – не я. Я – это всё море… Боюсь, вряд ли что-то получится. Не стоит и начинать.»
«Значит, смириться? Нельзя так!..» - инопланетный шептал на своём языке. Он предлагал различные варианты – море их все отвергало.
«Да не сможешь ты, не пытайся. Не трать напрасно свой век – потрать его в поисках счастья… Нет, не смирилась… Не говори. Просто люблю. Не могу. И поэтому, нет, не надо…» - вода волновалась, кидаясь от одного мнения к другому, и не могла решить. Этот выбор был сильнее, чем смерть, если можно было найти смерть подобному.
«Я пытался помочь. Но пусть так.» - фиолетовая клякса постепенно преображалась в фигуру, капельки собирались и рвались ввысь, а после стали напоминать человека. Плавание в тишине и спокойствии было теперь невозможно. Грустный и двойственный зов звучал в том, что здесь называлось «ушами». И, если ещё было возможно провести какое-то время без мыслей, то явно не здесь, не сейчас…
…Картины скверного отношения по-прежнему стояли перед глазами. Отдыхая на громадных камнях и в лагунах, Он всё думал, думал и рассуждал. Не мог с подобным смириться и был больше, чем удивлён и растроган. Возвращаясь обратно в корабль, долго стоял на гальке, смотрел вдаль, находил там идущих людей и думал…
Наклонившись и слившись с водой воедино ещё раз, он больше ничего не сказал, обнял, как если бы обнимал человека, пытаясь передать частичку своего тепла, понимания, пожал руку, утёр слезу.
Несколько вёдер и колб были помещены в специальную камеру. Крохотные живые моря были обязаны обрести счастье. Пусть даже только они. Пусть даже всего несколько капель…
P.S. Но что если б море смогло?
Севастополь, 7 июля 2019, 377
