Один случайный день из жизни случайного человека на карантине
...Утром этого дня, помню, как стоял у плиты и без мыслей смотрел в окно. После ходил по кухне, не зная, куда бы приткнуться. Было ещё очень рано, чтобы есть или приниматься за привычную любимую деятельность. Рано вообще ещё, лучше пойти поспать. Только как-то не спалось.
Включить, что ли газ, или открыть окно? Уже не в первый раз сон прерывался то в четыре, то в пять часа. Были ли на то объективные и понятные причины в виде лишней чашки зелёного или чёрного чая, или нечто отчасти мистическое – не знаю, сложно сказать, я не знал, я знал только то, что это уже не впервые.
Взгляд снова скользнул на часы. Спать совсем не хотелось. «Возможно, это из-за таблеток…» - пронеслось тотчас в голове, когда глаза снова встретились с маленькой баночкой. Уж больно часто я случайно смотрел на неё. И не в первый раз рождалась мысль и соблазн принять немного больше, чем надо.
«Или всё же не выпить, а просто пойти спать, полежать? После сна это всегда проходит… Или лучше посмотреть новости, или закончить главу?» - не успела голова вспомнить про последнюю книгу, как я проснулся уже окончательно и словил себя на мысли о том, что закончить ничего не получится. Где-то месяц, если не два, мыслей не было никаких, ничто не возвращало любимое вдохновение, даже эти якобы чудодейственные таблетки, которые «активизируют мозг», ничем не помогали в реальности. А это, впрочем, значило только то, что не от головы идёт всё вдохновение, а от кое-чего другого. Доказательство, точный факт.
«Но хватит уже опять думать! Лучше всё-таки спать!» - противный голос нашёптывал разные ужасы, я пытался от них отмахиваться, а за окном, с неба, затянутого ночью и тучами, снова моросил серый дождь. Почему серый – из-за тумана. Таким он казался. Или я снова спал? Серым казалось всё, серым и чёрно-белым. Май на дворе – цветы, а я вот не в первый раз. Это ужасно не нравилось.
Уходя в комнату, было такое чувство, что вот так реализовалась одна давняя-давняя мечта детства. Наступило, наконец-то, такое время, когда вслед за субботой начинается воскресенье, а за воскресеньем – суббота. Будних дней нет. Работы нет. Вечные выходные, идущие вот так – один за другим, или суббота и воскресенье, растянутое на несколько недель или месяцев.
Итак, уже месяц канул куда-то вне времени… В паутине затянувшегося однообразия, в скуке, когда хочешь что-то написать, но не знаешь, что именно. Руки чесались – иначе не могло быть. Я уже так устал от кризиса, что просто не было мочи жить дальше! Жить, к слову, стало тоже невыносимо, но по другой причине. По многим. Я лучше потом расскажу, если возникнет желание.
Под утро особенно сладко лежать и дремать, и одновременно думать. Впитывать последние капли тепла, вроде бы спать и не спать, контролировать время и разум, поглядывать без конца на часы, чтобы не опоздать. Хотя куда мне опаздывать? В городе карантин. В мире одна суматоха. Какой-то ужасный вирус с опозданием исполнил предсказания древних майя.
Бабушка говорит, что такие условия доведут теперь многих до самоубийства. «Верю. Ничего сложного. Верёвку одел, с табуретки спрыгнул, а то, что мыслей много, страхов и прочего – так этого немного другое, технически всё легко… А в общем-то интересно. Нет, я никакой не садист и на самом деле мне не нравятся подобные «развлечения», интересно чисто со стороны – будет ли что-то подобное. Боюсь, что да. И не надо ходить далеко. Да, вы поняли. На самом деле и я туда же. Такой же, наверно, дурак. Называйте, не обижаюсь. Сам себя так зову.
Хочется строить планы на лето. Да, лето, не май, потому что, похоже, мая тоже не будет. Мечтать, что на улице уже оно, а ты сидишь дома только из-за того, что там жарко. Как если бы было так, ведь в жару я всегда сижу дома. Жару не люблю и телом, и всей душой. И не переношу телом.
Жду не дождусь, когда можно будет снять маски. В них невозможно дышать, и, кажется, ничего они не закрывают. Смеюсь, что уж лучше буду самоубийцей, чем задохнусь вот так. И когда будет время без масок? И когда оно было? А было! Но теперь, как во сне. Мне не верится.
Конечно, смерть – не игра. И играть в суицид страшно и глупо. Тем более если ходить, искать вирус. Страшно и очень глупо, можно и так сказать. Но порой ничего больше не хочется… Если помру, буду жить в своих книгах. Ничего, не боюсь, я же феникс…» - перед глазами снова мелькали те заманчивые картины балкона. Как стоял однажды – якобы гулял по балкону, а в сущности просто дышал, как разглядывал там свои посаженные недавно цветы-овощи и как пристально глядел с высоты на ступеньки перед нашим подъездом, на магазин. Что-то точно манило, нет, околдовывало, так и звало спуститься вниз! Только высоко – страшновато. Мерещилась ещё ванная, табуретка, петля. Верёвка, которую связал накануне. Отчего-то этот способ представлялся не таким страшным и очень даже мне нравился. Не могу понять, почему. И объяснить не получится.
«Мысли не отпускают, иногда они очень навязчивые. Кажется, вот, и сейчас…» Чтобы не натворить лишних бед, я был вынужден накапать немного успокоительного, накрыться с головой одеялом и снова забыться сном. Рано было пугать домашних. Рано показывать висячий сюрприз. Никто ничего не знает.
***
Весна в этом году отвратительная! Началась вся в снегу, а кончится в сирени, но за окном. Из-за гадкого вируса пропустим всё самое интересное. Как будто и нет весны. А дома-то как её сделать?
Как видите, проснулся не в духе. Опять. Есть, как всегда, не хотелось. Только наспех проглотил какие-то бутерброды, да сварит розовый кофе – по своему рецепту. Даже не спрашивайте, что это и как, хотя я могу рассказать. От скуки мы с семьёй пересмотрели все углы в квартире, уборку везде сделали и нашли. Мама когда-то покупала сухой порошок со вкусом клубники. Его надо заливать кипятком или молоком, и будет сладкая розовая вода, а я решил залить кофе. Это был непонятный эксперимент. Потому что уже всё надоело.
Встал поздно – было уже почти десять. Ничего не хотелось делать. Планов на день опять ноль. В итоге не найдя ничего другого я потратил ещё несколько часов за просмотром компьютера и телевизора. Закрывался, называется, в комнате. А потом закончился фильм, аппетит по-прежнему не вернулся. Холодный дождливый воздух веял из щелей балкона, нашёптывая всякие глупости и загоняя снова вернуться в постель.
Что ж, он победил. Только перед тем, кто снова накрыться одеялом, я сделал ещё кое-что, думаю, хоть немного интересное для моих возможных читателей или слушателей. Я достал из стола верёвку, ту самую, с помощью которой хотел отправиться в лучший мир, накинул на шею, да так и закрыл глаза. Кстати не в первый раз отправлялся спать или дремать в таком виде. Был некоторый страх и соблазн, что петля затянется, я даже не успею опомниться, но этого ещё не случалось, а этого я и хотел. И я просто лежал, скрестив на груди руки, и теребил конец этой толстой и плотной петли.
Снова вспоминался момент, как купил её. Как ни старался выбросить из головы, а каждый раз вспоминал. Тогда я ходил в магазин – надо было купить продуктов, и мыло закончилось, как специально, бывают же совпадения! – и верёвку себе присмотрел, наконец-то, отличного качества. Нужных продуктов не было, так и шёл к кассе, имея с собой два предмета. И там как раз встретил Катю.
Моя бывшая одноклассница, как нельзя кстати, училась на психолога и обладала отменным юмором. Она очевидно увидела мои глаза, этот быстрый бегающий из стороны в сторону взгляд, блестящий, утомлённый и перепуганный, и, конечно же, всё поняла. Она подошла ко мне и смущёно начала хихикать. Помню, как сейчас, спросила:
- Тебе что жить надоело?
- С чего ты взяла?
А она лишь пожала плечами. Засмущалась, залилась приятным и тихим смешком, вздёрнула брови.
- Вешаться надумал?
Я отвечал вопросами:
- А я похож на самоубийцу?
- К сожалению, да.
И это получилось печально. Тут же я понял всё.
Мы посидели какое-то время потом в кафе. Она рассказывала про свой факультет, увлекала, спрашивала, как дела и как жизнь, а я, как дурак, не мог ничего ответить, только смотрел то на неё, то на свою небольшую бумажную сумку и немного смущался, когда думал о том, что купил.
Помнится, под конец встречи Катя ещё дала мне визитку. Предложила помощь, просила обращаться, если почувствую необходимость, не бояться помочь себе – она подрабатывала в местном центре при городской больнице, а потому могла уже консультировать. …Но визитка потерялась в тот самый день, взамен звонка я брал верёвку, набрасывал себе на голову и думал, вспоминал эту встречу. На время боль утихала, и становилось легче. Жаль, что не навсегда.
***
Обед. Одна и та же еда, одни и те же передачи по телевизору. Старая – почти недельной давности газета с программой, последние оставшиеся в этой квартире конфеты; есть не хотелось опять. Немного трясло от волнения. Впрочем, возможно, от эйфории. После того самого тайного действия, о котором я вам рассказал, каждый раз на некоторое недлинное время становилось вот так – хорошо, но не совсем обычно.
Ах да, ещё забыл кое-что. Действий и ритуалов было на самом деле два. С некоторых недавних пор вошёл в привычку ещё один. Сразу скажу, что это, наверное, глупо. Знаю, понимаю и могу сразу поверить, если вы так подумали. Но всё-таки я скажу: на днях пришло в голову, что у меня есть одна причина жить. Хотя бы одна. И это очень интересная причина и ситуация, если в ней разобраться.
Не буду тянуть резину, сразу скажу, как есть. Быть может, я не один такой, и таких наоборот очень много. Мне нравился звук собственного сердца. Когда приложишь руку к груди и слышишь его. Или слушаешь в целом всего себя. Неоднократно делал так, когда никого нет рядом. Особенно когда лежал, спал. И пусть даже с петлёй, в этот самый момент, одно другому ведь не мешает. Что это значит? Как будто подсознательно тянусь к жизни, тянусь, любуюсь и упиваюсь ею. И «жизнь» по-настоящему нравится. Тогда какое может быть самоубийство, какое, каким образом и зачем? Ладно, без педагогии.
Не буду отвечать на последние два вопроса. О них трудно и говорить, и писать. Но о первом всё же скажу – сказал выше. То, что написано, это правда. Это странно, но факт, шучу, очень странный факт, и я вот такой же странный. Не смогу, не получится, рука не поднимется причинить боль и вред тому, кто тебе нравится. Пусть даже этот человек – это ты, или часть тебя, ну не важно. Мне стоит поблагодарить эту странность за то, что я ещё жив, ещё здесь. Но если б только эта странность пересилила, победила стремление к мрачной стороне своей личности! Если бы только она!.. Но боюсь, боюсь, не так сильна моя сила!
Я сказал об этой второй тайне не просто так, а потому, что до сих пор поражался этому парадоксу. Как будто я не мог определиться, хочу умирать или нет, а ведь это такой простой и понятный вопрос. Значит, не такой он простой.
После искусственного удушья на шее какое-то время держалась красно-розовая полоса. Она никогда не болела, только сердце трепетало, как птичка – то ли от страха, то ли в целом от нервного напряжения. Ситуация со смертельным вирусом угнетала и пугала больше своей неопределённостью и неизвестностью, чем реальным количеством жертв, да только и их хватало.
День снова уже близился к вечеру. Время так быстро летело! А я забыл сказать, пожалуй, самое важное. Нет никакого дневника, никаких записей, мне смешно от мысли, что теперь можно записывать их, появилась новая технология, а только что от неё? Если б ещё смогли найти то, что придало жизни смысла и радости… Если бы нашли прибор, от которого стало всё хорошо! То тогда!..
Пока всё шло своим чередом. Ещё один «бесполезный» день – снова просидел дома. Ничего не хотелось, да и дел нет. Странгуляционная борозда светлела. Приборчик, похожий на микрочип, записывал все мои мысли. Их не так много, как иногда в другой день, но тоже листа четыре, не меньше. Интересно бывало потом перегнать эти записи на компьютер, распечатать, перечитать, пересмотреть, если что-то забыл, или если просто захочется…
Обед очень часто проходил быстро и скомкано. Я думал или ем, или лежал, или сидел. Вот и сегодня также.
***
Вечер, хотя, нет, уже ночь; снова в голове ужасные мысли! «Не знаю, кого винить – то ли себя, за то, что ничего не умею, то ли жизнь в целом, хотя что мне сделала эта жизнь, это трусливое сердце? Нет. Мы уже обсуждали. И в тоже время…» Хотелось найти виноватых. Пусть даже просто для собственного успокоения. Чтобы отвлечься мыслями на другую тему. Чтобы не был противный дождь так созвучен кошмарному настроению!
Руки чесались. Ответа по-прежнему нет. «Этот год? День? Нет. Этот вирус…» И тут мелькнуло вдруг то, что, наверное, тоже не в тему. «Но ведь именно из-за него уже который день природа зла на людей, идёт чёрный как сажа дождь, а все попрятались дома, и умерло столько народа.» Есть версия, что во всех беспорядках виноваты другие люди. Если это так, это ужасно несправедливо и глупо. Если вирус не их рук дело, люди всё равно виноваты – прошло почти два месяца прежде, чем все осознали опасность и перестали ходить каждый день в парки, по барам и ресторанам. Два месяца! Теперь все закрылись в своих квартирах, но время уже упущено. Мне жаль осознавать, что такое случилось в реальности. Раньше казалось, подобное – удел страшных книг и кино. Лучше бы было кино!
…Дождь заглядывал в окна. Чёрные разводы делали почти невидимыми улицу, остановку, скамейки и небольшие кусты, всегда такие яркие и зелёные. Скверное настроение переходило в ожесточенную борьбу между желанием жить и жаждой убить хоть кого-нибудь. Во мне как будто боролись два разных и непохожих ничем человека, и в первый раз второй из них победил.
«Это всё равно однажды должно случиться. Так уж и быть – сегодня.» Гром грянул секунда в секунду в тот миг, когда страшное решение о конце стало окончательным и уже точным. Меня переполнял ужас от того, что это решение не испугало. Что мне неважно, когда. Что ещё утром я не думал, что это утро будет последним. Что вот так, увы, пришло время… Всё как будто в тумане, во сне. Реально нет чувств и нет разницы.
…И было странно, и грустно. Дождь уже прекращал идти. По телевизору снова говорили о тысячах новых заражённых и умерших. Я убедился, что умираю именно из-за него. «Действительно, вирус опасный, действительно, смертельный, действительно, сводит с ума!» …И стоял на краю табуретки, опустив голову вниз – без чувств, без страха, почти без мыслей.
«Неужели вот так – и всё? Один шаг – и вот она, бездна, вечность?» Я до последнего не понимал, что делаю, хотел того или нет, не понимал даже, со мной ли это происходит или во сне, или в кино. И думал, только и всего – думал опять об этом, думал даже тогда, когда уже было поздно, когда надо было думать немного о другом, о других…
Но вот ещё миг и шаг. Резкая боль, пронзившая шею, удар, полученный от резкого прыжка вниз. Боль сначала в шее, потом в груди, а затем… Прежде, чем потерять сознание, случилось последнее сообщение. Казалось бы, что ещё? Никакого белого света, вести об окончании пандемии. Нет-нет.
Верёвка оборвалась. Я почувствовал второй удар – всем телом свалился на землю. Задышал, как рыба, начал хватать было воздух. Потом какое-то время лежал ещё, просто лежал. А потом… Но что уже говорить? Не знал, из-за чего умираю, и вот не вышло. Как вроде из-за того, что не стояло оно того – не судьба! Не знаю даже, что думать.
…Чёрные тучи спрятались за чёрными одеждами ночи. Я окончательно пришёл в себя и вспомнил, что забыл выпить таблетки от карантинной депрессии. «Совсем замотался! Забыл! Жизнь доконала! Нет, вирус.»
День подходил к концу. Я думал, последний день. Но не последний и близко.
Севастополь, апрель – май 2020, 438
