Не знаю, как даже сказать. Слова не применимы к данному случаю! Слова лишние, нет, неправильно будет сказать даже так. …А ведь перед нами всего лишь открылся один пейзаж. Слишком красивый вид для обычных человеческих глаз. Слишком невероятный.
Огромная долина в лилово-синих цветах. Огромные скалы, огромные камни и валуны, раскиданные по разным склонам. Без сомнений, новый химический элемент, окрашивающий их в такие оттенки. И море, настоящее море чуть колышущихся синеватых цветов. Кстати кое-где синий был очень бледным — почти голубым, а где-то даже зелёным. Редкие вкрапления знакомого и привычного цвета так радовали глаз, так напоминали родные просторы! А ведь мы были как далеко, невиданно далеко, неслыханно… Нас разделяла вечность и одновременно с тем только прыжок. Один лишь скачок в пространстве, всего лишь жажда, мечта… Чем больше я думала о Земле, тем больше было зелёного цвета.
Напротив безграничной и захватывающей дух долины, как бы отвернувшись от всех спиной, раскинулось цветочное поле и маленькое почти крошечное в сравнении с ним селение. Поле контрастировало с местным пейзажем и не было таким насыщенно-фиолетовым. Здесь росло настоящее море цветов, но эти цветы, небольшие, хилые и, как ни странно, пушистые, были другого цвета. Белесые, жёлтоватые и розоватые, они качались на почти незримом ветру и навевали какую-то меланхолию.
Посреди поля, точно яркие, выскочившие в один миг грибы, возвышались невысокие домики. Они прилегали один к одному и в тоже время соблюдали дистанцию. Издали не было видно дорог, но, кажется, все до единой тропинки, также утопали в цветах, поэтому их и не было видно. Здесь то ли никто давно не ходил, то ли ушёл-уехал. Огромные в десятки раз больше домов облака вились над этим местом, сбивались кучами. Они были белыми, как у нас, чем тоже приятно удивляли глаза и душу. Они гнались, летели и приближались, и, как казалось, мчались прямо на нас — становились больше с каждым новым мгновением. Перелетали с места на место, менялись и распадались. Такие же облака, как у нас. Всё остальное — чужое.
Я по-прежнему качала головой и не верила в этот пейзаж. Голова немного болела от резкого перепада давления и перегрузок. Тело ломило, хотелось скорее сесть. Наша небольшая команда, состоящая всего из нескольких человек, точнее та часть команды, которая пошла вместе со мной к планете, тоже чувствовала что-то неладное, но каждый молчал — ждал другого.
Капсула осталась чуть позади. Мы приняли решение идти полем, а после — к закату — вернуться. И так приблизительно сделали. Розовые склоны гор буквально ослепляли глаза, а едкий и сладкий запах просачивался сквозь сверхгерметичный шлем. Это казалось странным, но было забавным и мелочным. Никто не предал значению тому, что здесь было подозрительно красиво и тихо.
Ветер перестал наклонять головки цветов, а сами они от каждого нашего шага сами начали расступались, а позже смыкать ряды. Клянусь вам, что сами! Это все видели. Эти до боли прекрасные создания местной природы явно были не так просты. А ещё отчего-то песок прилипал к нижней части скафандра. Мы заметили это не сразу, просто Джейсон сказал, что он весь в песке, мы обернулись, он отряхнул его с ног, путь продолжился.
Была идея, что это не песок, а пыльца.
— Сам посуди, здесь так много непонятных растений! Они как раз невысокие и бьются о наши ноги.
— Или всё же песок. Но откуда?..
Астронавт покачал головой и долго смотрел на перчатку, которой стряхивал «пыль». Ветерок постепенно унёс последние песчинки и испарился. Снова стало тихо, спокойно. Я внимательнее смотрела под ноги, но там была только земля. Лилово-синеватая почва, местами почти чернильная, она хранила в себе тысячи спор странных цветов, но больше ничего не показывала. Никакого песка, почва была как земная. Трещин, из которых он мог просачиваться, или цветов, с которых могла высыпаться «пыльца», также впоследствии не обнаружилось. Конечно, в лабораторию уже были высланы образцы — пробы грунта и «пыли», а также таинственные растения, но результаты желали ждать, а мы продолжали путь.
— Я всё же склоняюсь к тому, что это пыльца. Она осыпается из чашечек этих цветов. Или их лепестки покрыты такими «песчинками».
— Нет, не похоже. Скорее это их «шерсть», она меняется и опадает частично. Никогда не встречала пушистых цветов… — тихо промолвила Эми. Не знаю, о чём она тогда думала, но, похоже, снова о своих мечтах и фантазиях. Довольно юная для космических путешествий, самая молодая из нас, она всё ещё представляла их по книжкам и фильмам, и часто создавала сюжеты. Она ничего не писала, но иногда могла увлечься рассказом и начать говорить, говорить… У неё был к этому определённый талант, и потому девушка, спорю, снова о чём-то мечтала. Она могла бы стать прекрасным писателем, если бы только предпочла бумагу настоящим открытиям и приключениям. И она же не могла сосредоточиться только на одном нашем исследовании — взгляд метался из стороны в сторону, удивлённый и жадный взгляд, готовый ко всяким открытиям, руки дрожали, это было заметно даже через наш толстый костюм, и сама Эми бесконечно о всё спотыкалась. Она шла, точно погружённая в мечты о своём выдуманном фантастическом мире, и в тоже время другой такой мир окружал сейчас её и всех нас по-настоящему.
Мы шли. Поиски неизвестного продолжались.
Что мы искали? Ох, это трудно сказать. Помню, как во сне, этот день, но часто к нему возвращаюсь. Это молодость, только молодость, ничего более. Будь старше, я бы никогда, ни за что уже не согласилась на подобную авантюру!.. Но решение принято — ничего уже не изменить. Оно — часть меня, моё прошлое. Надо принять и смириться. В этой безумной идее не мне одной мерещился спасительный свет. Луч, обещающий спасение от скуки и одиночества, настоящий прожектор, нет, лазер, убивающий, испепеляющий рутину, ставшую на пути.
Нас всех предупреждали, что это опасно, и на планете может встретиться всё, что угодно. Предупреждали — и вот мы здесь. А ещё обещали деньги и славу первооткрывателей в случае каких-то находок. Цветные горы и бескрайние поля красоты. Какая опасность, где? И в тоже время что интересного? Ни злобных пришельцев, ни токсичных атмосферных явлений, ни — в конце концов — городов, пустые похожие на землянки старые домики. О том, что они пустые, выяснилось кстати чуть позже — это показал детальный осмотр. Он не выяснил ничего страшного и опасного. …И последние сомнения на счёт этой планеты пали. Ничего подозрительного.
Спустя несколько часов мы набрели на ещё один домик, в котором оказалась открытая дверь. Зайдя внутрь, мы удивились лишь одному, но не тому, как всё напоминало земные владения, а тому, что внутри находился целый дворец — такое складывалось впечатление, пространство точно расширилось в несколько раз, и внутри маленького неприметного домика помещался теперь целый корабль.
Потом непонятно откуда из соседней комнаты вышла женщина. То, что она женщина и явно мать, было понятно из её внешности. Не знаю, как уж описать, но просто представьте себе домохозяйку, раскрасьте её в оранжевый цвет и пририсуйте непонятные уши. Такое маленькое описание по той лишь причине, что на большее у меня не хватало слов. Она была настолько похожа на человека, что только незначительные черты выдавали что-то космическое. Вдобавок ко всему эта женщина изловчилась достать из-за спины самовар, заговорить на нашем родном языке и начать угощать нас ватрушками!
— Появилась в один миг и исчезнет также мгновенно! — сорвалось с языка наших парней.
Помню, что Эми хихикнула. Я переглянулась с Джейсоном, а Карлос вежливо отказался. Он вступил в диалог с этой таинственной женщиной, и она, понимающе кивая головой и своими почти кошачьими ушками, сказала, что всё поняла и даже извинилась за эту встречу. Сказала, что они привыкли вести себя тихо, прятаться в чертогах своих домов, и поэтому со стороны всё выглядело настолько заброшенным. Только дети выдавали присутствие жизни — они бегали по полям и играли, рвали цветы, и те не всегда успевали скрывать длинные тропы-проходы.
Инопланетянка отказалась рассказывать что-то ещё, сославшись на срочные дела, опять извинилась и тут же растаяла в воздухе. Точнее как будто растаяла, я успела лишь обернуться — она пропала, и никто из нашей команды не смог её после найти.
…По лилово-голубоватому полю мчалось несколько невысоких фигур. Очевидно, это были дети радушно принявшей нас их матери. Вот и они вернулись, направились в тот самый дом, скрылись за дверью, как в пропасти. Нам тоже пора было уже уходить. Не навсегда — лишь на ночь, шокированные всем увиденным, мы приняли решение не возвращаться наверх, а понаблюдать за планетой, оставшись в своём челноке. …Помню, что, уходя, над маленькими домиками вновь клубились огромные облака. Это, однозначно, был знак, такой привычный и ясный для местных жителей, но непонятный нам, людям.
Когда стемнело, и скрылись в ночной пелене облака, я заметила странное совпадение, которое не смогла объяснить. Скажу для начала, что наш челнок или капсула, можно называть, как угодно; наше временное пристанище было крошечным и не самым уютным местом. По четырём углам располагались специальные капсулы — на случай долгого полёта и киберсна, и в том числе для обычного сна, вы всё поняли правильно. Итак, капсулы, небольшой столик, сидения, монитор и огромные-огромные окна. Не буду впадать в подробности бытового пейзажа, который находился внутри, про окна сказала уже, не забыла. История связана с ними.
По сути даже не история, а маленькое, но довольно странное совпадение. Это случилось, кажется, в полночь. Никак не спалось. Душу терзали мысли. Мои друзья уже сообщили капитану, что «всё в порядке, миссия продолжается, необычного ещё не нашли», забрались в специальные капсулы, и маленькие прикреплённые к внешней сторонке стекла мониторы показывали стадию сна, пульс, уровень кровяного давления и прочие все показатели, не буду о них говорить.
Важно, что в этот самый момент я не могла уснуть. Внезапно начала вспоминаться Земля и почему-то далёкое детство, село, годы, проведённые там, у бабушки, коровы, гуси, бескрайние, как казалось тогда, луга, слова, игры, тёплые и сладкие сны. Как смотрела на небо, считала звёзды, потом бегала с роботом на перегонки, как ухитрилась словить один раз крупного светлячка и долго держала его дома — в коробочке… Не знаю, из-за чего такие воспоминания. Сколько лет прошло, сколько всего изменилось, не вспоминала об этом, и вдруг! И робот сломался, и я давно не малышка, и бабушка не живёт с нами, и у меня совершенно другая жизнь!.. На Землю захотела, что ли? Да нет. Наоборот была рада своей мечте, тому, что настал этот день. Не было и ассоциаций. Только лёгкая грусть. Наверное, я скучала и до конца сомневалась в том, а стоило ли всё же лететь?
В общем, просто в голову пришла такая странная мысль. Я улыбнулась себе и на миг закрыла глаза, сжала чуть прохладные руки. Представилось, как тогда, что между ними был зажат яркий свет, как я боялась его кому-нибудь показать и в тоже время хотела принести скорей к бабушке. А жучок этот, маленький светлячок, как ни в чём не бывало, подмигивал своим огоньком. Будоражил, радовал, разжигал детское безграничное воображение. Итак, просто какая-то картинка, воспоминание, дремота, навеянная темнотой за окном, тишиной. И в тоже время, нет, что-то странное.
Потому что в тот самый миг, когда я открыла глаза, и детское воспоминание снова выкрало бездушное прошлое, вокруг меня — за огромными иллюминаторами — один за другим начали появляться фонарики. Как-то не сразу дошло, что это были уже не жучки, это были цветы, они приподнимали головки, увеличивали мощность, дарили свет. Огоньки были разными, в точности, как и цветы. Красные, белые, желтоватые, вдалеке синие и голубые. Всё поле, а затем и соседний склон постепенно наливалось огнями, переливалось. Цветы перемигивались друг с другом, точно рассказывая о чём-то невиданном и очень важном. …А может быть, просто приветствовали новую здешнюю ночь? Самым главным вопросом оставалось то, что прежде мы такого не видели, капитан к подобному не готовил, организация, затеявшее это дело, вообще разводила руками, и мы, я, просто не ожидали подобного.
Света становилось всё больше. Он уже начинал раздражать. Из красивого овеянного неземным волшебством пейзажа местность начинала превращаться в яркую городскую иллюминацию, заставляла слезиться глаза и прятаться от излишнего света. И тут я подумала: «Хватит! Это слишком красиво и хорошо, вот только бы не так ярко.» И что-то случилось. Опять. Понимаете, это произошло в тот же миг — цветы сбавили яркость. Они услышали мои пожелания и до самого утра ни разу не вернулись к прежнему состоянию. Маленькие разноцветные звёздочки не посмели «нарушить» наш сон и тогда, когда я тоже забралась в специальную капсулу.
Они услышали и сделали всё, что их просили. А также они переняли на себя роль жуков. Да, может, они каждый день так вели себя, но, может, дело не в этом? Случилось совпадение, парадокс, или как угодно назвать это странное состояние; они стали тем, на что была направлена мысль. И это заставляло задуматься.
На следующий день, не дожидаясь восхода светила, мы проснулись, как по команде. Цветы уже не горели. И кстати вечером так и не зажглись вновь. Некоторые странные мысли уже стали закрадываться в просветлевшую голову, но я не скажу, какие, потому что в недолгом будущем случилось ещё несколько обстоятельств…
Во-первых, больше не было никаких гор, их заменила почти ровная голубовая поверхность — глина и камни. Во-вторых, не стало никаких полей и цветов. Их заменили высокие редкие выросты, большие колючки, больше всего на свете напоминающие огромные кактусы. Только кактусы имели мясистый ствол, и это уже он, и его «листья», были покрыты колючками, а тут взамен ствола была длинная острая палка.
— Мне снились какие-то кошмары, — начала, ещё не открыв глаза Эми, она попыталась скрыть свой зевок, а тем временем продолжала рассказывать. Пока выбиралась из капсулы, пока отключала от себя провода, говорила, так и не бросив взгляд на новый пейзаж. А мы смотрели во все глаза. Дело в том, что ужас из сна повторял в точности это место.
— Погодите, ничего не пойму… — Карлос обхватил голову и сел на первый ближайший стул. — Вчера мы были на том же месте.
— Да.
— Мы никуда не перемещались…
— Да… Координаты не изменились.
— …Но вот мы здесь! А это совершенно другое место.
— О чём и речь. — Вместе с Джейсоном я из всех сил пыталась понять, как такое вообще возможно.
— Коллективный сон? Может, мы ещё спим?
— Не мы, а наша любимая фантазёрка!
К слову, бедняжка Эми в разговоре почти не участвовала. Она лишь крутила головой, кивала и озиралась. Она находилась в шоке — в самом большом и сильном, который нельзя даже представить.
— Я проснулась первой, а вокруг уже было так. — Потом заговорила она. — Я специально снова забралась в капсулу и после проснулась последней. Специально не хотела даже смотреть туда, — махнула рукою в сторону, — потому что боялась, что это не просто кошмар. И, вот, я угадала. Он никуда не пропал. Я, наверное, слишком много думала, и… — она бормотала ещё много и долго. — Я думала, что сон рассеется…
— Значит, это больше, чем сон.
— Не пустыня, а море целое, только кораблей не хватает! — вставил к вечеру Карлос. Не прошло и минуты, как голубые волны песка показали вдалеке парус и мачты.
Мы были вынуждены мириться с такими реалиями.
И снова таинственный мир прожил не более нескольких суток. У меня даже была одна мысль, что он будет живым, пока о нём будут думать и помнить, и — совпадение или нет — как-то так оно было. Ещё через день или два утро показало совершенно другую картину. Мы увидели третий пейзаж, а после четвёртый и пятый… Каждый раз они были разными и ни на миг не похожими друг на друга.
Но то, что случилось потом, показалось более непонятным и страшным, нежели предыдущие изменения. А случилось примерно следующее — мы проснулись все четверо в одно и тоже мгновение. И, видимо, ещё никто не успел ни о чём подумать. Все были, точно во сне, и в тоже время не спали. Вокруг нас — за окнами — бурлил и переливался туман, но это было нечто другое, чем капли. Этот туман состоял из электрических искр. Он клубился, бурлил и переливался разными цветами, оттенками. Из молочно-белого, превращаясь в перламутровый, розоватый, из серебряного — в золотой и обратно.
Мы сидели все четверо и молча смотрели вокруг. Кажется, все были снова удивлены, ошарашены, ни у кого не находилось слов, было только молчание.
— Чёрт побери! Что здесь опять происходит? Куда опять делся пейзаж? — закричал, заругался обезумевший Карлос. Он был слишком напуган, впрочем, как и я, как и все мы. И невольно начинал появляться страх не только из-за этой планеты, но и за себя, и за всех — о том, что будет с нашим здоровьем и психикой после всех этих таинственных приключений.
И стояло ему это сказать, как блестящий туман рассеялся — на его месте начали стремительно появляться пейзажи — горы, холмы и расщелины, озера и реки, моря, уже виденные нами поля и огромные леса неизвестных растений. Здесь мелькали пустыни, каменистые и песчаные, дюны, снежные барханы, желеобразные постройки и домики. Изображение дрожало, как кадр плохо настроенного монитора, рассыпалось на пиксели, становилось ярче или светлее, и гасло. И такая же участь постигала следующее изображение.
— Этот мир точно не может определиться, каким он будет… — догадалась Эми, и я была полностью с ней согласна. — Но пусть уже выберет. Пусть будет хоть что-то. Что угодно — мне уже всё равно!
— Допустим, марсианским пейзажем. — это были слова Джейсона, перед его глазами очевидно уже промелькнули красные камни, среди которых однажды он встретил свою жену, она тоже была астронавтом, не инопланетянкой, не думайте; как-то случились одновременно две экспедиции — так и пересеклись, я не знаю всех этих подробностей.
Суть в том, что благодаря Мелинде изображение замерло, и вокруг появилась настоящая марсианская местность. Мы даже вышли из капсулы — ни один орган чувств не позволял усомниться в том, что этот мир был материальным и настоящим. Но как же так — каким образом? Ещё недавно здесь плескалось неизвестное море и плавали непонятные корабли…
— Так я одного не пойму, она слушает нас, планета? Мы можем управлять этим? Или это — опять совпадение? Или что?!
Высокое красное небо молчаливо кивало огромными облаками. Я не знала, что и сказать. А потом решила рассказать про цветы, про то, что случилось недавно ночью.
— Тогда давай проверим ещё раз. Что нам терять?
Терять было, действительно, нечего. В этом мире можно было только приобретать что-то новое, исполнять все желания и мечты, как выразилась впоследствии Эми.
— Пусть здесь появятся те домики, которые мы видели. И те таинственные добродушные существа!
Все мы одновременно подумали о космической женщине. И случилось чудо — прямо посреди песка, чуть подёргиваясь от электрических искр, появилось трёхмерное изображение. Мы сделали шаг навстречу. Оно сделало шаг в нашу сторону. На порог вышла та самая многодетная мать и несколько её играющих отпрысков.
— Что это за место? — наперебой начали спрашивать мы.
Незнакомка лишь улыбнулась.
— А вы догадались. Здесь может быть всё, здесь есть всё. Мы можем быть какими угодно. Внешность ничего не значит на самом деле. — И она начала рассказывать про планету. Про то, что на самом деле здесь нет ничего, всё — обман, и в тоже время всё существует, пребывает одновременно в нескольких состояниях. Такая эта планета. Не имеет даже нормального имени, безымянная, но может создавать всё. Не планета, а сказка! Планета мечты — Мечта!
***
…Я долго ещё пребывала под впечатлением. Эта женщина, если можно так выразиться о ней, эти существа, они столько всего рассказали, они были намного мудрее нас и в тоже время ничем особым не отличались. Имели, как сказали бы на Земле, умные дома, но притом даже не ведали технологий. Всё здесь творила природа. Она создавала главные чудеса. И жители понимали эту природу. Молчу, но оставленный далеко-далеко наш корабль, явно поверг бы их в шок. Это было излишним.
А в их домах всё было просто и скромно, но в каждую щёлочку, каждый уголок заглядывала постоянно планета, она давала подсказки. Стены говорили со своими хозяевами в прямом смысле этого слова, потому что тот материал, из которого они были созданы, продолжал быть живым, пусть и был теперь в совершенно ином состоянии. Стены давали советы, сорванные в поле букеты рассказывали, какой сейчас ветер и прочее. Всё говорило, вещало, делилось тайнами и учило. И не надо, действительно, никаких технологий, когда сама царица этого мира с такой любовью, обожанием и заботой стоит свои поля и дома.
— …А мы живём совершенно не так и прибыли из невиданных далей. Только для того, чтобы посмотреть, изучить.
— Только нам никогда не понять всех секретов Вселенной. И не заполучить. Никогда.
Люди, организовавшие эту экспедицию, были невиданно правы. За сверхзвуковым прыжком находилась бездна и неизвестность. Даже зная все координаты и свойства среды, никто не знал точно, что мы найдём и что встретим. Какой мир откроется нашим глазам, какие новые знания и открытия приобретёт для себя человечество. Мир, который слушает даже мысль, мир, который творим мы сами, — это ли не идеал? Это ли не совершенство?
Заброшенная как можно дальше от наших глаз, планета, не имеющая даже названия, только номер. И такой мир… Самый невероятный, самый желанный и призрачный. И вот тут я отвечу на свой не раз уже заданный в мыслях вопрос: неужели может быть на свете что-то, ради чего человек отважится сделать самое страшное — переступить через страх, забыть про неизвестность, отказываться от Земли, от семьи… Что может стать такой невероятной мечтой? Разве что идеал — извечное желание большего?
Из слов инопланетянки, выяснилось, что эта планета проецировала и создавала всё то, о чём мы успевали подумать. Кто первый придумал — тот и создал вокруг себя новый мир. Горы с цветущими полями оказались воспоминаниями об Альпах. Джейсон бывал там вместе с женой, он подумал о ней и одновременно с тем о них, об их медовом месяце, когда капсула только пробиралась через густые облака серовато-перламутрового оттенка. Мои светлячки заставили цветы превратиться в фонарики. Мысль о чрезмерной яркости — о том, что тогда была полутьма. Кошмарный сон Эми не специально стал настоящей пустыней, а случайное слово Карлоса создало в этой пустыне волны и корабли. Стопроцентный мираж, видимый, ощутимый и управляемый, это был, однако, прекрасный мир, надо было лишь знать, что с ним делать, как управлять этим, чтобы иметь всё и не блуждать каждый день по новым горам и тропам.
Планета слушалась всех. Податливо соглашалась на всё, только любила последовательность. Поэтому она исполняла любую первую мысль, которая у нас появлялась. Кто первый вставал — тот управлял «миром», пейзажем. Кто засыпал последним, имел в своём «подчинении» ночь. Впрочем, любая другая мысль, промелькнувшая в течение дня, появлялась также незамедлительно. Отсюда голодная Эми, которая пожелала еды и питья, а также все мы, вместе и подсознательно желавшие увидеть иные жизни. Многодетной матерью инопланетянку сделал, наверно, Джейсон, снова подумав о своей любимой и драгоценной жене. Тот, кто потом увидел на фото Мелинду, тут же узнал её, каждую черточку на лице, каждое движение и походку. А уши — её страсть к котам. Эми нафантазировала про ту «пыльцу» или «пыль», якобы несущуюся вместе с ветром с полей на своих прозрачных кокетливых крыльях.
И как мы только не поняли, что это были наши фантазии? Что здесь можно было творить всё, что угодно, и жить где угодно, по нашим правилам. Вмиг развеялись все сомнений, которые были сначала у многих членов нашей команды. Ведь никто не знал, на что мы шли. Исследования — опасное дело. И не всегда везёт так. Вот почему почти всю дорогу к этому миру многие, порой даже я, упрекали себя и хотели вернуться обратно.
***
— …И ради этого нужно было лететь через бездну, маленького домика и холмов на склоне какой-то горы? — помню, не унимался Джейсон.
Но, выходит, что да. Потому что эта гора, эта планета была разной, невиданно разной для всех. Но для всех она была настоящей.
— Хотя бы ради того, чтобы вновь увидеться с ней и пережить самое счастливое время.
Джейсон кивнул.
— Ты права.
Он смолк. Молчание скрыло печаль. Никто кроме него самого не знал, что на самом деле он расстался с женой больше, чем на оговоренный срок. Они простились только, увы, навсегда. Мелинда погибла в автокатастрофе, случайно или специально захватив в тот день с собой и мальчишек. Вот они — её дети! Тоже теперь понятно. И, опускаясь на эту терра инкогнита, Джейсон надеялся умереть, чтобы встретится. И он встретил её, просто не хотел признавать. Повторюсь, этого никто больше не знал, а я как угадала, почувствовала. Молчание длилось какое-то время. Но об этом хотелось молчать.
Мы провожали планету, серебристо-жемчужный круг становился всё меньше и отдалялся. Корабль мчался назад. Капитан был доволен находкой.
— …Она, действительно, прекрасна. Она как мечта, а мечты, к большому моему сожалению, находятся дальше всего от реальности. И в тоже время они есть, они существуют. В них хочется верить, их хочется ходить и искать. Есть вещи, — чуть позже с уверенностью заявил он, — ради которых хочется совершить прыжок в бездну.
Севастополь, июнь 2020, 440
