…Из приоткрытой балконной двери тянуло теплом и воздухом. Он был почти таким же, как в комнате, немного сладким и лёгким, буквально звенящим от света. Девушка с радостью наслаждалась им, купленной недавно клубникой и найденной увлекательной книгой. Практическим всем и сразу – с улыбкой на милом лице. Она выглядела очень счастливой, возможно, от наслаждения, а возможно, лишь от такого внешнего вида. На фоне белой, почти призрачной кожи и длинных чёрных, как ночь, волос улыбка казалась солнцем, меняющим в раз всю картину.
Чтение продолжалось. И какие-то другие дела. Она порхала по комнате, говорила о чём-то, и, хотя на календаре был ещё только май, вовсю чувствовала приближение лета и как будто бы даже звала, заманивая его клубникой через эту открытую дверь.
Вечерело. Резко убежал день. Однообразные, пусть и радостные дела заставили его не заметить. Синева показалась сапфировой, и она, действительно, была какого-то редкого цвета, несвойственного другим вечерам. Но небо осталось лишь фоном. Девушка его не заметила. Она думала о своём, снова сидела, читала. Мягкие волосы рассыпались на спине, точно плащ. А на столе стояли кружки горячего сладкого чая…
Почти летнее тепло медленно таяло, также остывал чай. Со стороны балкона начинало тянуть лёгкой прохладной, но уже не настолько приятной, хотя и не ледяной. Дверь по-прежнему была открыта. Девушка наслаждалась. Впитывала носом воздух, стояла у самого стекла, у полки, полной горшков с фиалками; наслаждалась глазами, чувствовала – руками, всем телом. Она улавливала в этом воздухе что-то новое, необычное, зыбкое, увы, такое лёгкое и ускользающее, точно лето, что уже рвалось в мир, заглядывало в окошко, а потом пряталось. Это непередаваемое, неописуемое словами чувство заставляло стоять и ждать, снова впитывать сладкий от акации воздух, снова смотреть на синь, постепенно окрашивающуюся в чёрный оттенок, а после сделавшуюся полностью чёрной и обернувшейся в ночь…
Вечера казались ей восхитительными. День также не заставлял долго ждать. Веерные пальмы, инжиры и сосны, и огромные стволы земляничного дерева – всех их она видела во время случайной поездки, неожиданно ворвавшейся в её спокойную жизнь и принесшей уйму новых незабываемых впечатлений. Мороженое со вкусом дыни в саду, сковородка с печёными овощами – в ресторане в новом для неё городе…
И на следующий день – предвкушение, сообщение о том, что на море вода потеплела, можно идти и открывать сезон… В прошлом году этого, увы, не случилось, а тут, наконец-то, ура!
…А какие сосны росли по дороге на море! Случайно забрела в сад и увидела там секвойи и гингко, и огромный широкий платан-великан. Пока гуляла, дышала этими сладкими запахами, слушала пение птиц и тихонько срывала с кустов красные ягодки, пока была счастлива и не думала совсем о том, что скоро возвращаться обратно.
И вроде время хорошо провела, вроде получила массу эмоций, всё было так заманчиво и красиво, но прошло, увы, осталось только лишь в памяти.
Тот день или вечер, да что он? Слишком много про него сказано, а он давно сгинул – и нет. И поездка прошла. И сосны остались жить дальше в гордом вековом одиночестве. И помидоры с грибами съедены. И всё остальное… А море показалось таким, каким оно было прежде…
Слишком много, должно быть, было ожиданий и радости, слишком много она думала и в итоге переусердствовала с фантазией. Чем больше их поначалу, тем меньше бывает в конце...
Предвкушение! И только оно. Всегда такое лёгкое, дурманит нас, а после очень быстро уходит. Остаётся всё тоже самое, обычная и серая жизнь. И где же то всё – только в памяти. Да, оно помнится хорошим и интересным, но оно безвозвратно ушло. Книга дочитана. Лето скоро сменится осенью. Дама в золотом платье стоит уже у порога, держит в одной руке зонт, а другой накликает дождь… Он получается у неё горячим, таким же, как солнце и вода, что плещется в бухте, на набережной. Но это уже не лето. Не такое яркое, не такое зелёное, и цветов почти нет. Весенних – ни одного, и летние все уставшие. Август, всегда он такой. Он – как начало осени, предвестник её или сын. Или предатель лета, убежавший от весёлого света, предавший его, но чуть-чуть, оставшийся где-то средь компромисса.
Но август – всё-таки лето, если говорить про месяц, который идёт после июля. А сейчас только-только июнь. Ягоды ещё не поспели. До окончания морского сезона долго. Так в чём же дело?.. В чём странность? Август – состояние души девушки, её грустный каждодневный настрой. Чем сменится он? Что принесёт леди Осень? А что будет за ней – смерть – зима? Или снова весна, бывает ли она не в природе?
И всё же бывает. Весна и лето. Вспомните, совсем недавно… Как она радовалась. Даже обычному воздуху! Но где это всё? Куда делось? Что случилось с ним, какие духи или запах испортил божественную ночную свежесть? А всё – лишь мысли, грустные, потаенные, недосказанные… Вот вроде бы всё нормально, но когда-то было что-то плохое, ты подумал, вспомнил его, и оно тотчас же вернулось. Или лишь загрустил от того, что сегодняшняя радость не вечна, выходит, и радость грустная. Она быстрая, она всегда проходит, а потому и так.
«Не знаю, как у кого, - шептала коту наша девушка, - но я всегда плачу после хороших событий. Нет, не от того, что так счастлива, а от того, что счастье уже прошло. Это, наверное, странно. Но это значит лишь то, что одной будущей улыбкой стало сегодня меньше. Конечно, их может быть ещё сто. Могут быть другие улыбки, другие слёзы, но всё же… Именной этой улыбки, этого события уже не вернуть. О нём можно вспомнить, пережить, глядя на фотографии, но в тоже время… Нет, это не тоже самое. И поэтому мне не нравится начало лето, лучше него сентябрь, когда всё ещё лишь впереди!»
***
…Тёплый июньский вечер отмечал конец первой недели. Лета стало чуть меньше. Но многое ещё впереди. Грустить ли за тем ушедшим или радоваться, что впереди маленькая жаркая вечность?.. Наши мысли не всегда в ладу с тем, что мы думаем и что мы хотим думать. И поэтому мы так часто грустим, когда вроде нет причины… Когда не можешь объяснить почему, но ты чувствуешь, ты понимаешь, что должен понять, хотя бы чтобы ответить себе самому: «Так что же было не так? Или я всё придумал?..»
Севастополь, май 2019, 363
